Джоконда Мона Лиза
Nov. 29th, 2021 12:03 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
fuguebachСколько себя помню, с детства каждое лето я проводил на турбазе железнодорожного техникума.
Мама там работала, потому что сам техникум был в двух шагах от дома, и это было очень удобно.
Сам я любил приходить к маме на работу, там было тихо, пахло медициной, мама и фельдшер Надежда Федоровна принимали больных, а я шел в вечно пустую больничную палату, сверкающую чистотой, садился за столик и делал уроки.
А летом мы отдыхали на турбазе.
Тогда мне казалось, что это скучное место, не то что курорты на море. На самом же деле это был чудесный уголок в предгорье Урала, с покрытыми соснами холмами, лесными тропинками, поросшими дикой малиной, огромными валунами, тут и там выступающими из под покрытой мхом и сосновыми иголками земли.
База была на берегу озера Чебаркуль, того самого, куда впоследствии упал знаменитый метеорит.
Озеро (как я сейчас понимаю) было сказочным местом. В те времена там даже водились в огромном количестве раки, про рыбу уж молчу. В лесу запросто можно было собрать ведро грибов. Папа тут же их солил в банках, придавливая озерным камнем. Так с камнем и привозили домой.
Я до сих пор помню запах озера, грибов, хвойного леса.
На турбазе отдыхали студенты, преподаватели и прочие работники техникума. По вечерам были танцы под музыку настоящего живого ансамбля. Музыканты были самодеятельными, из студентов. Они жили в отдельном домике. Мне, малышу, эти ребята казались небожителями.
Каждый танцевальный вечер я сидел как завороженный, смотрел на их игру, электрогитары и усилители и мечтал, что когда-то и я вот так буду играть…
Многие песни (они пели Антонова, «Ариэль», «Веселые Ребята», «Битлз» с русскими текстами) я впервые услышал там, и только потом ознакомился с оригиналом.
На тот момент ореол их славы носил для меня чисто платонически-возвышенный характер.
Став старше, я с удивлением заметил, что из их домика по утрам выходят разные студентки техникума. Некоторых я знал лично.
Пока я был маленьким, турбаза (за исключением, конечно, вечернего концерта) казалась мне скучным местом. Моего возраста детей было мало, чаще всего я гулял один.
Но все изменилось, когда я приехал на базу после восьмого класса. Я уже многое умел и сам кое-что мог сыграть, много слышал и знал. Ансамбль (все в том же составе) мне показался скучным и самодеятельным, зато появились друзья из студентов.
Они, конечно, были постарше, к тому же были грубее и вульгарнее моих одноклассников. Но в этом был особый кайф. Ко мне они относились снисходительно-покровительственно. Однако гитара вызывала уважение. И девочки явно заигрывали, но мою невинность тогда еще пробить было невозможно.
Я не знаю как сейчас, но тогда, видимо, музыка производила на молодежь магическое действие.
Был там у меня приятель, Леха, все говорил, что хочет учиться на гитаре, просил показать аккорды, получалось у него не очень… Но пение местной звезды Горшкова ругал и открыто его высмеивал. Я поначалу думал: завидует.
Но однажды он позвал меня подальше от лагеря.
- Пошли, я тебе спою «Джоконду»
- Что за «Джоконда»?
- Песня Градского, не знаешь, что ли?
Я не знал.
И тогда он спел. Специально привел в место, где было какое-то особое эхо. Думаю, он там часто тренировался. До сих пор помню этот ночной лес, черные сосны и его оглушительный, почти оперный голос: «Джоконда, Мона Лиза…»
И ведь не блатные песни под три аккорда, не попсу из «Веселых ребят».
А «Джоконду».
Наверное, до такой степени поразил голос Градского этого довольно простого парня из железнодорожного техникума, что больше ничего другого и слушать не мог.
Мама там работала, потому что сам техникум был в двух шагах от дома, и это было очень удобно.
Сам я любил приходить к маме на работу, там было тихо, пахло медициной, мама и фельдшер Надежда Федоровна принимали больных, а я шел в вечно пустую больничную палату, сверкающую чистотой, садился за столик и делал уроки.
А летом мы отдыхали на турбазе.
Тогда мне казалось, что это скучное место, не то что курорты на море. На самом же деле это был чудесный уголок в предгорье Урала, с покрытыми соснами холмами, лесными тропинками, поросшими дикой малиной, огромными валунами, тут и там выступающими из под покрытой мхом и сосновыми иголками земли.
База была на берегу озера Чебаркуль, того самого, куда впоследствии упал знаменитый метеорит.
Озеро (как я сейчас понимаю) было сказочным местом. В те времена там даже водились в огромном количестве раки, про рыбу уж молчу. В лесу запросто можно было собрать ведро грибов. Папа тут же их солил в банках, придавливая озерным камнем. Так с камнем и привозили домой.
Я до сих пор помню запах озера, грибов, хвойного леса.
На турбазе отдыхали студенты, преподаватели и прочие работники техникума. По вечерам были танцы под музыку настоящего живого ансамбля. Музыканты были самодеятельными, из студентов. Они жили в отдельном домике. Мне, малышу, эти ребята казались небожителями.
Каждый танцевальный вечер я сидел как завороженный, смотрел на их игру, электрогитары и усилители и мечтал, что когда-то и я вот так буду играть…
Многие песни (они пели Антонова, «Ариэль», «Веселые Ребята», «Битлз» с русскими текстами) я впервые услышал там, и только потом ознакомился с оригиналом.
На тот момент ореол их славы носил для меня чисто платонически-возвышенный характер.
Став старше, я с удивлением заметил, что из их домика по утрам выходят разные студентки техникума. Некоторых я знал лично.
Пока я был маленьким, турбаза (за исключением, конечно, вечернего концерта) казалась мне скучным местом. Моего возраста детей было мало, чаще всего я гулял один.
Но все изменилось, когда я приехал на базу после восьмого класса. Я уже многое умел и сам кое-что мог сыграть, много слышал и знал. Ансамбль (все в том же составе) мне показался скучным и самодеятельным, зато появились друзья из студентов.
Они, конечно, были постарше, к тому же были грубее и вульгарнее моих одноклассников. Но в этом был особый кайф. Ко мне они относились снисходительно-покровительственно. Однако гитара вызывала уважение. И девочки явно заигрывали, но мою невинность тогда еще пробить было невозможно.
Я не знаю как сейчас, но тогда, видимо, музыка производила на молодежь магическое действие.
Был там у меня приятель, Леха, все говорил, что хочет учиться на гитаре, просил показать аккорды, получалось у него не очень… Но пение местной звезды Горшкова ругал и открыто его высмеивал. Я поначалу думал: завидует.
Но однажды он позвал меня подальше от лагеря.
- Пошли, я тебе спою «Джоконду»
- Что за «Джоконда»?
- Песня Градского, не знаешь, что ли?
Я не знал.
И тогда он спел. Специально привел в место, где было какое-то особое эхо. Думаю, он там часто тренировался. До сих пор помню этот ночной лес, черные сосны и его оглушительный, почти оперный голос: «Джоконда, Мона Лиза…»
И ведь не блатные песни под три аккорда, не попсу из «Веселых ребят».
А «Джоконду».
Наверное, до такой степени поразил голос Градского этого довольно простого парня из железнодорожного техникума, что больше ничего другого и слушать не мог.
